Как и во многих других странах, сегодня большинство бедных в Российской Федерации - это работающие семьи с детьми, так называемые "новые бедные". Такая ситуация опровергает распространенное мнение о том, что бедность - временный признак переходного периода, отмечает The Washington Times, статью которой публикует Inopressa.
В последнем номере "Демоскоп Weekly", интернет-издании Института экономического прогноза Российской академии наук, Лилия Овчарова использует российскую статистику и данные Всемирного банка, чтобы показать ошибочность многих теорий, касающихся бедности в стране после 1991 года.
В первые годы после распада советской системы "бедность воспринималась как временное обострение социально-экономических проблем", которое можно преодолеть сравнительно быстро. В результате проблема "не привлекала большого внимания политического и экспертного сообщества".
Однако теперь становится все более очевидным, что бедность не исчезла легко и быстро, а остается характерной чертой современной российской действительности, и нельзя оправдать, что ее игнорирует кто-то в обществе или правительстве.
Как будто для того, чтобы снабдить эти наблюдения восклицательным знаком, статистическая служба РФ недавно сообщила, что, хотя зарплаты растут, разрыв между богатыми и бедными в Российской Федерации увеличивается. В 1998 году 10% самых богатых людей зарабатывали в 13,8 раза больше, чем 10% самых бедных. Сегодня этот показатель увеличился до 14,8.
Овчарова отмечает, что для понимания проблемы бедности в России необходимо использовать данные Всемирного банка в качестве дополнения к часто неадекватной, по ее мнению, информации, которую собирают и распространяют российские правительственные структуры.
Если использовать оба набора данных, становится очевидным ряд моментов. Самая большая категория бедных в Российской Федерации - это работающие семьи с детьми. Их доля в числе бедных домохозяйств составляет 50-60%. Но большинство из них находится на грани черты бедности, а не в самом низу.
"Традиционно бедные", в число которых входят многодетные семьи, неполные семьи и пенсионеры, составляют лишь 30% от общего числа бедных. Но они находятся у нижней границы этой категории гораздо чаще, чем работающие семьи.
Третья группа, куда входит примерно 20% российских бедных, включает в себя семьи без детей. В эту категорию входят как люди с самым низким уровнем доходов, так и те, кто находится чуть ниже черты бедности.
Поскольку причины бедности в случае каждой из этих категорий различны, продолжает Овчарова, правительственные программы, направленные на помощь бедным, должны быть дифференцированными. То, что подходит для одной группы, часто оказывается почти бесполезным для другой. В случае с работающими семьями бедность чаще является результатом низкой зарплаты, а не отсутствия работы, тогда как в других группах все наоборот. Таким образом, повышение зарплаты помогает первой группе, но не имеет смысла для других.
Часто бывает так, что, когда в семье появляются еще дети - а правительство хотело бы этого, имея в виду демографический кризис в Российской Федерации, - и семья оказывается на грани бедности, даже если больше ничего не происходит.
Пенсионеры, о которых российские обозреватели говорят чаще всего, обсуждая бедность, живут не хуже всех российских граждан, отмечает Овчарова. В действительности те, кто может продолжать работать, не попадают в число бедных, и риск попасть в число бедных у семей с детьми выше, чем у пенсионеров.
В то же время, подчеркивает она, пенсионеры, не способные работать из-за болезни или инвалидности, и те, кто живет в крупных городах, переживают более трудные времена. Это еще одно различие, к которому специалисты-демографы пытаются привлечь внимание российских властей.
Российские власти начинают понимать, что решить проблему бедности очень трудно, но, как полагают специалисты, они добьются гораздо большего прогресса, если поймут, что бедность многолика, и ее преодоление требует комплексного и дифференцированного подхода.
