Место это можно оценивать по-разному. Например, так: Россия сохранила свои прошлогодние позиции. Это действительно так - год назад мы тоже были 63-ми
RTV International
Место это можно оценивать по-разному. Например, так: Россия сохранила свои прошлогодние позиции. Это действительно так - год назад мы тоже были 63-ми
 
 
 
Место это можно оценивать по-разному. Например, так: Россия сохранила свои прошлогодние позиции. Это действительно так - год назад мы тоже были 63-ми
RTV International

ДМИТРИЙ ДОКУЧАЕВ, редактор отдела экономики журнала "The New Times":

В конце минувшей недели был обнародован очередной рейтинг глобальной конкурентоспособности, составляемый Всемирным экономическим форумом. Россия там оказалась на мало почетном 63-м месте из 139 стран-участников.

Место это можно оценивать по-разному. Например, так: Россия сохранила свои прошлогодние позиции. Это действительно так - год назад мы тоже были 63-ми. Однако два года назад наше место было 51-е. Значит, в кризис мы по показателю конкурентоспособности провалились, а после - так и не поднялись.

Знаю многих экономистов, которые на опубликование подобных рейтингов только морщатся. Мол, конкурентоспособность - понятие абстрактное, точному измерению не подлежит, стало быть, все зависит не от реальных цифр, а от методики расчета. Измени методику, и место в рейтинге будет другое. Это правда.

Однако экономика - все-таки не арифметика и даже не высшая математика. Очень многие цифровые данные, здесь применяемые, - суть не что иное, как применяемая методика. Например, именно по определенной методике вычисляется валовый внутренний продукт страны, и инфляция, и фондовые индексы, и потребительская корзина, и даже количество безработных - по методике Международной организации труда.

В этом смысле методика оценки глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума - вполне уважаемая и признанная мировым экспертным сообществом. Так что отмахиваться от нее не стоит. Тем более что, если ее изменить, вряд ли мы так уж улучшим свои позиции - ну, будем не 63-ми, а, скажем, 49-ми или 88-ми.

В любом случае, это не то место, которое должна занимать страна, претендующая на место в мировой "двадцатке", а тем более "восьмерке". Во всяком случае, вряд ли кто-то усомнится в том, что российской экономике по части конкурентоспособности далеко до лидеров рейтинга - Швейцарии, Швеции, Сингапура, США, Германии, Японии. Даже Китай, который в силу особенности политического устройства вроде бы не должен демонстрировать высокую конкурентоспособность, за год переместился с 29-го места на 27-е. Наше же место между Турцией и Мексикой.

Ситуация становится особенно тревожной, если заглянуть внутрь рейтинга ВЭФ и попытаться проанализировать, в чем же наши позиции наиболее уязвимы. Практически по всем показателям, отражающим условия для инноваций и ведения бизнеса, страна активно теряет позиции. Причем ухудшение ситуации наблюдается в тех секторах, которые власти называют приоритетными.

Так, по расходам компаний на НИОКРы - показателю, характеризующему степень инновационности продукции, - страна переместилась с 46-го на 50-е место, а по активности закупок государством высокотехнологичных товаров - с 69-го на 82-е место.

Не лучше обстоят дела и с условиями для ведения бизнеса. По количеству процедур, необходимых для открытия нового дела, - на 88-м (в 2009 году - на 60-м), по времени, необходимому для открытия предприятия, на 93-м (80-е), а по высоте торговых барьеров - на 133-м (125-е). Ухудшение зафиксировано и по части защиты прав собственности, в том числе интеллектуальных, и обеспечению интересов миноритарных акционеров.

Пожалуй, единственный параметр, по которому мы стоим высоко - это размер рынка (8 место). Согласитесь, в контексте конкурентоспособности - слабое утешение.

Любопытно, что буквально в день обнародования рейтинга ВЭФ в Ярославле на крупном политическом форуме выступил вице-премьер Сергей Собянин - человек, который считается весьма влиятельным в высшем руководстве страны и в то же время крайне малопубличным. Здесь же он сделал несколько громких заявлений о том, что доля государства в нашей экономике достигла критического уровня, а дальнейшее ее нарастание может и вовсе уничтожить конкуренцию в стране.

С этим тезисом трудно поспорить, фактически все крупнейшие отечественные компании и банки - либо целиком государственные, либо находятся под контролем госструктур и госкомпаний: "Газпром" и "Роснефть", "Сбербанк" и ВТБ, "Роснано" и "Ростехнологии", РЖД и "Связьинвест" - примеры можно множить и множить. Даже единственный громкий пример разгосударствления - реформа РАО ЕЭС - на деле обернулся созданием государственного гиганта "Интер РАО", который должен сосредоточить в своих руках все крупные активы и генерации отрасли.

Впрочем, за примерами не обязательно ходить к самым крупным хозяйствующим субъектам страны - достаточно заглянуть на любой соседний рынок. Все знают, что конкуренция там работает вовсе не по закону "невидимой руки рынка" Адама Смита. И если на этом самом рынке в 10 местах продают, скажем, бананы, то во всех 10 цена будет одинакова.

Не будем сейчас задаваться вопросом, кто эту цену продавцам диктует и почему они вынуждены соглашаться. Констатируем только, что конкуренцией здесь и не пахнет. Демонополизация рынков - от самых крупных монополий до сельских базаров - сама по себе не наступит. Ею нужно заниматься, и это одна из обязанностей властей.

Проблема заключается в том, что такой напрочь замонополизированный рынок весьма удобен отечественной бюрократии. За 20 лет она научилась отлично с него "кормиться". Поэтому не стоит питать иллюзии: вряд ли в стране по части развития конкуренции что-то резко поменяется, и вряд ли Россия в ближайшее время поправит свои позиции в рейтинге ВЭФ - никто из бюрократического класса в этом по-настоящему не заинтересован.