Global Look Press

"Вообще революция - та вещь, которая глубоко противна моей эстетике и мировоззрению. Я ее не то что боюсь, я отношусь к ней с эдакой брезгливостью, потому что наверх она поднимает такое, что хочется куда-то спрятаться и не вылезать. Не вылезать необязательно от страха, вполне возможно, что из-за брезгливости опять же", - пишет политик в Facebook в связи с очередной годовщиной Евромайдана.

"Но революция - это вещь, которую не может остановить один человек или даже тысячи. Может, и миллионы не могут. Революция - это такое общественно-политическое явление, которое при определенных условиях неизбежно. Украина такие условия получила. Сам Майдан хорош тем, что многим плохим людям стало плохо, это весьма ощутимое достижение на самом деле, потому что является назиданием тем плохим людям, которым еще хорошо.

А плох он тем, что Украина, во-первых, оказалась не готова к постреволюции. Можно обвинять Россию в захвате Крыма и Донбассе сколько угодно, но это не отменяет неготовности страны к постреволюции. Ну что, типа не знали, в стране нет армии, а что есть - это агенты Кремля? И хуже, если не знали, чем если знали и не учли. Во-вторых, победившие на Майдане распоряжаются упавшей властью если не хуже Януковича - хуже некуда, - то по крайней мере так же. Вместо отчетов о реформах, что, кстати, было в Грузии при Саакашвили, оттуда идут бесконечные рассказы про российскую агрессию.

У нас тоже нет реформ и тоже есть разговоры про агрессию, что, откровенно говоря, надоело даже вполне спокойному и интеллигентному Кудрину. То есть, получается, что сама революция удалась, а постреволюция - нет. Это вообще проблема - успешных революций много, а успешных постреволюций практически нет".

"В России подобное же долго будет невозможно. Я уже говорил, что нам предстоит марафон, а революция - это спринт. Причины довольно просты - слишком легко дался август 1991 года и слишком тяжелой была постреволюция. Я не могу сказать, что она была провальной, но совершенно точно она была тяжелой и часто даже кровавой.

Та прививка действовать будет довольно долго, потому что затянулась и сама постреволюция, затронув более одного поколения. При этом я еще могу назвать постреволюцию тяжелой, но успешной в силу возраста, а поколения моложе меня уже не могут, потому что сравнивают рассказы родителей о 90-х с жирными нулевыми, которые они застали. Тут Путин правильно сказал - стране дали продышаться.

Так что у нас альтернативы тяжелому марафону нет. Что там в конце, сказать пока сложно. Может быть, и спринт начнется, в марафонах так бывает. Но все зависит от того, как мы пройдем дистанцию. Займет оно все годы, поэтому грамотное распределение сил важно, тем более какие сценарии будут возникать, прогнозировать не берется никто. Мне бы, повторю, не хотелось бы революционных, ибо выигрывать надежнее по дистанции, не оставляя все на финиш. Зрителям интереснее, конечно, когда все на финише решается, но мы не зрители".