Минобороны России

Публицист комментирует слова главного редактора "Независимой газеты" Константина Ремчукова о причинах участия России в сирийском конфликте, прозвучавшие в эфире "Эха Москвы", отмечая, что этот пугающий анализ очень точно показывает состояние российского общества.

"И. Воробьева – Слушайте, а вы упомянули, вот, про Сирию и про роль Владимира Путина. А вы понимаете, чего мы делаем в Сирии? Потому что, вот, мы, знаете, как-то задаемся этим вопросом с самого начала, мне кажется. Но когда разбился Ту-154 и мы вновь стали говорить про Сирию...

К. Ремчуков – Вы знаете, мне кажется, Ир, мы показываем… Во-первых, первое, что мы там делаем, вот, самое честное, что мне приходит на ум, потому что я могу это доказать (это проверяемо), мы тестируем все системы нового российского вооружения. А также тестируем все системы координации разных типов вооруженных наших отрядов (самолеты, корабли, стрелки, пехотинцы, танкисты) в Москве, на какой-нибудь другой базе еще, вот, как координировать. Я думаю, что тестирование прошло успешно, что позволило Путину на пресс-конференции перед журналистами сказать, что мы любому потенциальному агрессору, мы сильнее его. Такого не было еще несколько лет назад. Значит, первое, вооруженный фактор.

Второе, я думаю, что, все-таки, базовая гипотеза была верной. Мы воткнулись в Сирию изначально (я думаю, на тот момент тестирование вооруженных сил было вторичным), чтобы через свое присутствие там сесть за стол переговоров с американцами, потому что на тот момент мы были изолированы от развитых западных стран. И так оно и получилось: Керри с Лавровым много часов после этого проводили в утряске списков, кого считать радикальной оппозицией, кого считать приемлемой оппозицией. Это второе.

И мы, я думаю, хотели в ходе этого сотрудничества как-то договориться в том числе по Донбассу. Мы вытеснили Донбасс из повестки за счет Сирии.

Следующий мотив, скорее всего, геополитический, поскольку базы, я так понимаю, там остаются. Значит, это какое-то возрождение геополитической амбиции Путина.

И четвертый ответ, я не знаю, чего мы там делаем. Если вот это всё убрать, то..."

"Очень точный, грамотный спокойный будничный анализ мотивов российского участия в сирийской катастрофе. Не просто скептическое, а скорее брезгливое отношение к официальной пропагандистской версии - борьба с исламскими радикалами на дальних рубежах отчизны, чтобы они не пришли в наш дом", - пишет Пионтковский в публикации на сайте "Каспаров.ру".

"Но текст страшненький, гораздо больше говорящий о состоянии нашего общества, чем любые 60-минутки ненависти на федеральных каналах. Представьте себе, что у Геббельса была бы радиостанция "Эхо Берлина", задачей которой было бы работать по принципу 70-30 с остатками немецкой интеллигенции. Кстати, у него были такие каналы для работы на зарубежную аудиторию, до конца войны воспринимавшиеся как антифашистские.

И вот в один из вечеров в уютной студии милые интеллигентные люди обсуждали бы довольно неоднозначную тему - уничтожение евреев в газовых камерах. В ответ на недоуменный вопрос ведущей фрау Ворбах редактор чудом сохранившейся берлинской либеральной газеты фон Ремке с ходу отмел примитивный геббельсовский аргумент о еврейском заговоре, угрожавшем якобы самому существованию рейха.

Нет, причины которые заставили нас(!) пойти на это непростое решение, иные. Во-первых, мы(!) тестируем новые типы химического оружия. Тестирование проходит успешно, и как справедливо подчеркнул Фюрер на своей последней пресс-конференции, нам(!) удалось это сделать намного дешевле и эффективнее чем на военных учениях. Теперь мы(!) можем сказать любому агрессору, что и в химическом оружии мы (!) его превосходим. Такого еще не было несколько лет назад.

Во-вторых, нам(!) удалось преодолеть геополитическую изоляцию, навязанную нам(!) врагами рейха. Как только мы(!) начали сжигать евреев, шведские и швейцарские посредники западных держав буквально обрушились на нас(!) с предложениями серьезных переговоров. Риббентроп теперь много часов проводит в утряске с западными коллегами списков отправляемых в Освенцим.

После падения рейха фон Ремке, фрау Ворбах успешно прошли процедуру денацификации и долгие годы работали в СМИ новой демократической Германии. А шеф-редактор "Эха Берлина" герр Бенедикт был даже награжден орденом "Свободы" и стал первым постгитлеровским министром информации...

Сирийский мальчик из Алеппо один из тех тысяч, на которых мы(!) тестировали все системы нового российского вооружения, а также все системы координации разных типов вооруженных наших отрядов (самолеты, корабли, стрелки, пехотинцы, танкисты), перед смертью пообещал пожаловаться Аллаху.

Дитя, грозящее своим мучителям пожаловаться Богу, - образ Достоевского, очень важный в его творчестве и его мировоззрении. Агностик всю свою сознательную жизнь, я никогда так страстно не желал раньше, чтобы Бог был. И чтобы мальчик из Алеппо рассказал ему обо всем.

О "тестировании", о Путине, Лаврове, Шойгу, Пескове, Гундяеве-Михайлове. И о Ремчукове и Воробьевой. И о нас всех. Не может быть нам ни сочувствия, ни прощения. Будь мы все прокляты!"